Большое интервью министра ЕЭК по таможенному сотрудничеству Руслана Давыдова

«Самое главное — это выбор объекта контроля. Например, если говорить про Российскую Федерацию, то это потоковые или поточные досмотровые комплексы, когда идет сканирование низким уровнем сигнала, безопасного для здоровья водителя, и водитель может не выходить из кабины. Это технологии, которые на основании интернета вещей резко ускоряют все процедуры. <…> Есть еще такая интересная технология: это одна остановка для всех видов сканирования, One Stop Shop. Грузовик проезжает через потоковый ИДК, его в движении сканируют, взвешивают, считывают номерные знаки, биометрия, QR-коды. Все эти данные сразу улетают автоматически в систему интегрированную».

О сходстве Дмитрия Менделеева и Трампа

«Про параллельный импорт (ввоз в страну товаров без согласия правообладателей. — РБК) мы говорили на моей памяти с 2012 года. Мне кажется, что в первую очередь это вопрос принципа исчерпания права. Даже не обхода санкций — сейчас такая горячая тема, пытаются увязать с обходом санкций. В основе всего лежит, какой принцип исчерпания права страна использует — региональный, национальный или международный (речь идет о том, когда правообладатель теряет контроль над дальнейшей судьбой товара — после первой продажи в стране, регионе или любой первой продажи. — РБК). Поэтому, мне кажется, зависит все от целеполагания.

Если [ученого Дмитрия] Менделеева вспомнить, вы, наверное, знаете, что Менделеев был автором толкового таможенного тарифа 1891 года. Сейчас меня начнут ругать, если я скажу, что вот он был хорош тем, что он был протекционистский, но разве не те же самые задачи стоят перед Российской Федерацией, перед всем ЕАЭС сейчас, что стояли перед Российской империей в конце ХIХ века? И тогда, и сейчас — это развитие собственного производства. Поэтому, мне кажется, все, что связано с параллельным импортом и применением того или иного принципа исчерпания права, — это в первую очередь вопросы, как ты относишься к развитию той или иной отрасли промышленности».

«Я поддерживаю идеи Менделеева, который говорил: «…Два добра могут и дают таможни. Во-первых, доход государственной казне, во-вторых, возбуждение развития труда внутри страны…» Он имел в виду, что надо определиться, какие отрасли мы хотим и можем развивать. А в чем некоторое сходство ситуации для Менделеева и Трампа? Это относительная свобода управления ставкой таможенного тарифа».

О барьерах для внешней торговли

«Основная проблема сейчас в санкциях. Что творится, например, на западных границах России и Белоруссии… Я с полным сочувствием к людям на границах Белоруссии с Евросоюзом, потому что там выстраиваются очереди из сотен, если не из тысяч, машин на границе с Латвией, Литвой, Польшей. С Калининградом тоже проблемы большие. Это искусственно создается: таможни наших прибалтийских соседей искусственно тормозят машины, создают проблемы не только в торговле, они создают их людям, которые честно работают. Извините, сейчас 1000 фур пропустить — это несколько дней. Значит, надо несколько дней жить в этой фуре. Еще будучи в ФТС, я писал письма во Всемирную таможенную организацию об этом, но им как с гуся вода.

Они нас пытаются заблокировать, а мы-то как раз очень открытые экономики. В ЕАЭС средневзвешенная ставка импортного тарифа — 4,5–4,8%. Выше 4,8% за последние годы не поднималась. То есть уровень защиты невысокий, ниже, чем во многих странах. Запреты на ввоз — только в рамках ответных санкций. Белоруссия до санкций вообще была транзитной страной: две трети того, что проходило через белорусские пункты пропуска, шло с назначением в Российскую Федерацию, доля экспорта в ВВП у них была выше 50%. Поэтому в ЕАЭС у нас внешняя торговля очень открытая и такая, я считаю, свободная, за исключением санкций незаконных».

О «псевдотранзите»

«Об этой проблеме может говорить большая разница в зеркальной статистике торговли при наличии разницы в торговых пошлинах. Например, если по одному товару, по которому ввозная пошлина равна 0%, данные страны превышают данные, условно, Китая, как будто бы Китай меньше отправил, чем страна получила под 0%. А по соседнему товару, по которому, допустим, пошлина 10%, наоборот — Китай отправил много, а страна показывает, что мало. Вот здесь возникает вопрос, в который надо углубляться и разбираться: а почему так происходит, что там на самом деле въехало. Но честно сказать, в Евразийской комиссии у нас таких детализированных данных нет: подобный предметный анализ — дело таможенных служб стран, а комиссия осуществляет мониторинг скорее на макроуровне.

Мы бы хотели заниматься этим вопросом, но здесь важно целеполагание — что именно мы хотим увидеть? Мы хотим увидеть, обеспечивается ли единство таможенного регулирования. Часть этого единства — оформление товаров: достоверно по коду товара и более или менее одинаково по стоимости. Понятно, что транспортные расходы, например, из Китая до Казахстана меньше, чем из Китая, допустим, до Москвы. Но в целом таможенная стоимость, конечно, должна быть эквивалентная. Не менее важно — управление рисками. И вот здесь как раз, я считаю, большое поле для работы комиссии — ведь когда или та, или иная страна говорит, что где-то хуже, проанализировали, а где-то лучше, — это как раз вопросы доверия. А вопросы доверия как раз можно обеспечивать за счет прозрачности и унификации регулирования по так называемым налогоемким товарам».

О внедрении электронных навигационных пломб

Хотя страны ЕАЭС подписали соглашение об их применении на территории всей «пятерки» и оно вступило в силу в 2023 году, фактически оно до сих пор не применяется. У стран разный уровень готовности к их общему применению, при том что в каждой по отдельности пломбы активно используются. Первый пилотный проект по применению пломб с Казахстаном мы реализовали еще в 2019 году, а белорусы вообще за это время стали абсолютными лидерами — только внутри страны у них около миллиона пломб в год используется. Сейчас задача наша состоит в том, чтобы эти пломбы начали ездить по всей территории ЕАЭС, а не по территории одной страны: зашла машина в Белоруссию, навесили пломбу, она спокойно доехала до Киргизии, там ее сняли и убедились, что именно этот товар в неизмененном виде — нигде его по пути не выгрузили, не подменили — дошел в точку назначения. Будем страны просить ускорить эту работу. Сейчас у каждой страны национальный оператор пломбирования, и эти системы надо будет между собой интегрировать. Если хотя бы один не в ногу, один не сработал — все, остальные четверо не могут ехать.

По итогам первых ста дней в должности могу сказать, что у нас как в воинской эстафете — зачет по последнему. То есть пока все пять стран не согласятся, пока все пять стран не сделают, система не будет работать, потому что мы союз, мы единая таможенная территория».