Melon Fashion Group: модная русская история

Трудно поверить, что три десятилетия назад российская модная индустрия находилась в зачаточном состоянии, не было связи с мировым рынком, знаний о трендах и даже умения создавать коллекции. Да и создавать особо было не из чего – ни тканей, ни лекал, ни оборудования. С этой точки зрения особенно интересно посмотреть на историю развития Melon Fashion Group, изучить переломные моменты и решения, благодаря которым бывшая советская фабрика, которая могла шить только платья из ситца, стала одной из крупнейших компаний фэшн-рынка.

Источник: Retail.ru 

Перепечатка

На осколках советской промышленности

Исторической основой Melon Fashion Group стала петербургская швейная фабрика «Первомайская заря», созданная на месте женской рукодельной школы для девочек императрицы Марии Александровны. Затем рукодельная школа была перепрофилирована в училище, фабрику дамского платья имени Мюнценберга, а в 1926 году – в государственную швейную фабрику «Первомайская». В 1964 году предприятие расширилось до производственно-швейного объединения «Первомайская заря».

«В советское время «Первомайская заря» была одним из флагманских предприятий, титаном легкой промышленности, – рассказывает генеральный директор Melon Fashion Group Михаил Уржумцев. – И, насколько я знаю, стала единственной компанией из созданных на осколках советской легкой промышленности, сумевшей выбиться в настоящий бизнес».

В 1991 году фабрику приватизировали, причем собственниками стали работники предприятия – каждая швея получила долю в компании. Директором фабрики тогда была Галина Синцова, которая и провела компанию через сложные 1990-е годы.

«Все сегодняшние кризисы – «цветочки» по сравнению с тем, что происходило в 1990-е, – рассказывает Михаил Уржумцев. – Тогда был слом советской системы, плановой экономики, переход на «рыночные рельсы». Никто не знал, что такое рынок. Каждый выкарабкивался, как мог, и очень многие тонули».

Нужны были деньги на зарплату персоналу, оплату коммунальных услуг и прочие необходимые расходы. А еще найти ткани, понять, что и как из них шить, потому что никто из специалистов фабрики не понимал, как делать коллекции, и самое главное – никто не знал, куда и как продавать. Торговых центров и своей розницы тогда не было. Были только постсоветские универмаги, которые диктовали свои условия и не хотели брать одежду российского производства. В общем, маркетинговых знаний не было, все делалось по наитию.

Поскольку загрузить производство собственным сырьем не было возможности, стали искать заказы международных брендов. Иностранцы тогда активно шили на постсоветских производствах из-за падения курса рубля и дешевой рабочей силы. По лекалам, моделям и образам западных заказчиков специалисты «Первомайской зари» учились шить разнообразный ассортимент (в советские времена здесь изготавливали исключительно ситцевые платья), создавать модели и комплектовать коллекции. Когда начали думать о собственных коллекциях, решили создать свой бренд – Zarina, как производное от названия фабрики, и открывать свои фирменные магазины.

Первые инвестиции – в оборотку

На фото Дэвид Келлерманн, первый инвестор фабрики, и директор Галина Синцова, 1990-е гг.

Старались учиться у Запада: Директор Галина Синцова отправляла сотрудников за опытом за границу, в том числе в рамках совместной программы торгово-промышленной палаты Санкт-Петербурга и Стокгольма, приглашала специалистов из Швеции, Дании и Франции. Шведский маркетолог работал в компании целый год, помогая выстроить отдел маркетинга. «Я тогда возглавил этот отдел, поскольку единственный говорил по-английски, – рассказывает Михаил Уржумцев. – Потом мы познакомились с президентом шведского фонда SMAPS Дэвидом Келлерманном, который приехал в Санкт-Петербург, посмотрел на фабрику и сказал, что вместе можно попытаться что-то сделать».

Таким образом, в 1994 году Галина Синцова пригласила первого инвестора – Дэвида Келлерманна, который выкупил 51% акций предприятия.

«Тогда была очень сильна советская ментальность, действовали профсоюзы, отраслевые объединения, союзы производителей, чей посыл был примерно таким: «не достанься же ты никому», и уж ни в коем случае не иностранцу, – вспоминает Михаил Уржумцев.

– Галине Генриховне пришлось пройти через внешнюю и внутреннюю борьбу, неприятие коллег, предубеждения огромного коллектива. Все, что касается объединения компаний, менталитетов, усилий и приглашения Дэвида Келлерманна как стратегического инвестора с контрольным пакетом акций, – полностью ее заслуга. История «Первомайской зари» и Melon Fashion Group говорит о том, что привлечение инвестора было правильным решением».

Первые инвестиции были сделаны в 1995–1996 годах в оборотный капитал – закрыли основные долги, закупили ткани. Дэвид Келлерманн также прислал ткани и оборудование. Но самое главное – он был готов делиться знаниями и опытом производства, продаж, формирования розницы. И с этого времени началось успешное развитие компании.

Одна крыша всех не удержит

В 2002 году Дэвид Келлерманн привлек других инвесторов, в том числе фонд East Capital, вместе с ними была разработана стратегия развития розницы, появился новый бренд befree.

В магазинах befree продавались все марки «Первомайской зари»: Zarina, Kellermann, ci mi, di piu и befree, но через год поняли, что такая мультибрендовость – ошибка, и стали отстраивать стратегию развития и концепцию розничной сети отдельно для каждого бренда.

В 2005 году приняли решение разделить бизнес на разные направления – недвижимость и моду. Весь блок недвижимости сохранился за девелоперской компанией «Первомайская заря», сети Zarina и befree оформили на «сестринскую» компанию Melon Fashion Group.

«Тогда мы уже понимали, что у производства и ритейла разные задачи, и работа под одной крышей станет конфликтом интересов, – поясняет Михаил Уржумцев. – Производство было выделено в отдельное юридическое лицо , которое было продано за символические деньги производственному коллективу. Они арендовали другое помещение и действуют до сих пор. Но мы с ними не нашли точек соприкосновения, поэтому сотрудничество не сложилось».

«Первомайская заря» построила бизнес-центр Kellermann Centre, который в кризис 2008 года был продан по хорошей цене финнам. Часть полученных денег акционеры вложили в развитие Melon Fashion Group. Современный офис компании расположился на площадях бывшей фабрики и теперь является якорным арендатором бизнес-центра. Заказы на производство продукции всех брендов Melon Fashion Group сегодня размещаются преимущественно на фабриках в Китае.

Здание фабрики в 1930-е годы и Келлерманн Центр сегодня

Эксперименты с розницей

В магазине Love Republic

После разделения Zarina и befree продолжили свое развитие. А в 2008 году молодая компания купила у Сергея Пластинина сеть модной женской одежды Taxi, состоящую из 17 магазинов. На этой базе в 2009 году был запущен новый бренд Love Republic. Таким образом, с 2009 года в портфолио группы было уже три розничных бренда.

Несколько лет пытались развивать по франчайзингу сети Springfield и Women’secret, но потом отказались от этого направления и продали магазины собственнику брендов Cortefiel Group. В 2017 году вышли на рынок Польши и за два года открыли 7 магазинов, но после введения запрета на работу торговых центров по воскресеньям решили закрыть там бизнес.

«Иногда кажется, что можешь все, но жизнь расставляет свои приоритеты, и ты видишь, что в чем-то не преуспеваешь, – говорит Михаил Уржумцев. – Поэтому то, в чем не преуспеваешь, отсекаешь. Как и сейчас: у нас есть магазины, в которых мы не преуспеваем, и мы их закрываем, потому что нельзя иметь неэффективный бизнес».

В 2019 году Melon Fashion Group приобрела сеть sela, объединявшую 278 магазинов, и начала ребрендинг в соответствии с новой концепцией – sela moms&monsters.

В настоящее время под управлением группы находится четыре бренда. Доля иностранных акционеров в уставном капитале остается доминирующей: шведская инвестиционная компания Eastnine владеет 36% группы, East Capital принадлежит 11%, председатель совета директоров Дэвид Келлерманн контролирует 40%, генеральный директор Михаил Уржумцев – 6%.

Чем дышат стены «Первомайской зари»

За время становления компании формировались не только производство и розница, но и корпоративная культура. По мнению гендиректора, «культурный код» заложен еще в позапрошлом столетии: фабрика пережила все потрясения XX века – революцию, довоенное и военное время, перестройку и приватизацию. «Первомайский» дух до сих пор живет в нас, является одним из столпов развития, поэтому мы не сдаемся ни при каких обстоятельствах, – говорит Михаил Уржумцев. – До сих пор у нас есть люди, которые работали на «Первомайской заре». Оттуда пришло взаимоуважение внутри коллектива. Так было заведено еще Галиной Генриховной – начальник и швея имеют одинаковые возможности и права, любой сотрудник может дискутировать по любому вопросу, не опасаясь, что начальник его заткнет или уволит. Плюрализм, открытость, прозрачность процессов – все это тоже идет от «Первомайки». Галина Генриховна живет и здравствует, мы часто приглашаем ее к нам, чтобы подпитаться этим духом. Безусловно, очень многое мы почерпнули от Дэвида и от общения со шведами. Мне кажется, шведы являются примером этичного и ответственного ведения бизнеса. Поэтому «Мэлон» – одна из немногих компаний, которая с самого начала была прозрачной, не играла ни в какие «серые» схемы, не занималась офшорной оптимизацией налогов».

В компании есть Melon Fashion book – корпоративный свод культов и правил, помогающий ориентироваться в том, что можно и что нельзя, как принято и как не принято поступать. По словам гендиректора, «корпоративная библия» на первое место ставит свободу, создавая таким образом благоприятную среду для талантливых людей.

В 2019 году была расширена и обновлена штаб-квартира компании в историческом здании – бизнес-центре «Келлерманн»: просторный open space в стиле лофт с дизайнерскими пространствами брендов, шоу-румами, фотостудиями, переговорными комнатами, зонами отдыха, детской комнатой и площадками для неформального общения, а также с собственным спортзалом. Сотрудники могут приходить сюда круглые сутки, даже в выходные, со своими друзьями и семьей. «Часто слышу от сотрудников, что из нашего офиса не хочется уходить, – говорит Михаил Уржумцев. – Потому что мы создаем атмосферу, в которой человек забывает о своих проблемах, и условия, в которых можно полностью сконцентрироваться на собственной самореализации. Во время локдауна все скучали по офису, поэтому мне кажется, что мы движемся в правильном направлении».

Мы из Питера

Планы Melon Fashion Group на 2021 год – приумножать достигнутые достижения 2020 года, открывать новые магазины, расти в онлайне, в частности, усиливать свои позиции на всех маркетплейсах. «Считаем, что мы закончили 2020 год с результатами, о которых в середине года даже и не мечтали: они были неожиданно хороши, – делится Михаил Уржумцев. – Мы чувствуем себя достаточно уверенно для рывков в 2021–2022 годах. Во всех процессах будем стремиться быть еще эффективнее, масштабнее, авангарднее. У нас нет амбиции делать Питер столицей моды: мы за то, чтобы развивались все города страны. Но будем делать все возможное, чтобы про Питер говорили: о да, знаем, из Питера Melon Fashion Group, они крутые».