Наталья Зубаревич о текущем положении российской экономики
🇷🇺 Экономика «устояла», но не развивается — как устроена трансформация по версии Зубаревич
🧠 Мнение профессора МГУ Натальи Зубаревич: под громким словом «трансформация» на деле скрываются замедление и замещение — не столько развитие, сколько адаптация. Большинство отраслей не растут, технологического прогресса нет, но парадоксально — доходы населения растут.
🔍 Вот основные тезисы:
📉 Торможение вместо роста
• Промышленность: +1% с учётом инфляции
• Добыча: –4%
• Обрабатывающая промышленность: +5%, но было 8–9%
• Металлургия: –5%, «пищевка» — в минусе, лес — в стагнации
• Экспортно-ориентированные отрасли — в минусе или около нуля
💣 ВПК как единственный драйвер
• Удмуртия, Курганская область: +75–78% обрабатывающей промышленности за 3 года
• ВПК «в гробу видал» ключевую ставку — работает на авансах бюджета
• Остальная экономика от высокой ставки страдает — особенно стройка, экспорт, пищевка
📈 Доходы действительно выросли
• 60% населения повысили доходы
• Причины: бюджетные вливания, дефицит рабочей силы, гонка зарплат
• Но 25% остались на месте, ещё 25% — потеряли в доходах
• Реальные пенсии в 2024 снижались
• Инфляция для бедных: ≈16% (по расчётам ЦМАКП)
💰 Технологическое замещение = замена Европы на Китай
• Чем проще товар, тем проще его произвести
• Сложное — просто закупают в КНР
• Свой tech-прорыв — только в речи чиновников
🔁 Кто может вернуться на рынок России
• Высока вероятность возврата брендов одежды и обуви
• IKEA потеряла производственные активы — маловероятно
• Автопром — зависит от ситуации в Европе, Volkswagen может быть первым
• Решения властей — непрозрачны, влияют интересы третьих лиц
👷 Кадры и рынок труда
• Охлаждение экономики снижает спрос на массовую рабочую силу
• Высококвалифицированных — продолжают переманивать
• Антимигрантская политика только усугубляет кадровый голод
• Бизнес нуждается в людях, силовики формируют политику
Подробности от Forbes
Слова «трансформация экономики», которые так часто звучат в последнее время, многие используют как синоним импортозамещения, объясняет профессор кафедры экономической и социальной географии России МГУ Наталья Зубаревич. По ее оценке, по итогам первого квартала большинство отраслей российской экономики не росло или ушло в минус. Экономика устояла на фоне потрясений, однако технологического развития не происходило. При этом, как ни парадоксально, доходы большей части населения выросли. В интервью Forbes Talk Зубаревич рассказала, каким секторам удается оставаться в плюсе, по кому в первую очередь бьет высокая ставка Центробанка и какие западные компании могут вернуться в Россию
Наталья Зубаревич окончила кафедру экономической и социальной географии в МГУ и работает там с момента выпуска. Она также занимает должность главного научного сотрудника Центра анализа доходов и уровня жизни Высшей школы экономики. Имеет степень доктора наук. Ее специализация — развитие российских регионов. Является адептом концепции «четырех Россий», описывающей различные модели взаимодействия периферийных районов страны с центром.
О трансформации российской экономики
«Если убрать этот эвфемизм и сказать «торможение» — да, экономика тормозит. Трансформацию некоторые понимали странным образом: как импортозамещение. Заместили европейское на китайское — и успокоились. Потому что, если мы берем первый квартал [2025 года], большинство российских отраслей или не растет, или даже падает. Чтобы вам было понятно, что такое этот эвфемизм — трансформация: темпы роста промышленного производства за I квартал — 1% с учетом инфляции, добывающих отраслей — почти минус 4%, обрабатывающих [отраслей], правда, почти плюс 5%, но до того, в прошлом году, было 8-9%. Тут мы с вами используем термин «замедление».
Только когда вы раскладываете вот эту обрабатывающую промышленность, вы видите, что «пищевка» — в минусе, большинство экспортных отраслей — около нуля или в минусе, металлургия — минус 5% по стали и прокату, лесопереработка из кризиса 2022-го так и не вышла. Рынки сбыта закрылись на Европу, а с альтернативными проблема. Смотрим мы на всю эту обрабатывающую промышленность, а счастья нет. Но в этой жизни всегда есть разные тренды. Счастье российской обрабатывающей промышленности два года точно, уже третий, держится в местах и в отраслях, которые называются тремя, но очень приличными буквами: ВПК [Военно-промышленный комплекс]. У нас есть замечательные регионы — Удмуртия и Курганская область, где объем обрабатывающей промышленности с учетом инфляции вырос на 75-78% за три года, а только за I квартал 2025 года эти же два лидера имели рост на 30-32%. Если я вам скажу это, вы ответите: «Какое замедление, вы о чем?»
Экономика устояла, но не развивается
«[Экономика] устояла. Она смогла пережить все неблагоприятные воздействия. Только у меня вопрос в другом: она при этом развивалась, или она просто устояла? Технологического развития я не вижу. Потому что все, что мы смогли максимум — это заменить китайским. Не так много появилось чего-то [своего]. Нет, что-то смогли. Логика очень простая: чем проще замещаемое изделие, тем проще его произвести в России. Продукцию более высокой степени сложности, которая требует длительной разработки, обкатки, постановки на линию, на конвейер, проще купить в Китае, что и делается».
Доходы выросли, но не у всех
«Поразительно, но эта экономика умудрилась повысить доходы населения. Бюджетные вливания в огромном количестве — первый фактор. Гонка зарплат, обусловленная резким ухудшением на рынке труда. Рабочей силы стало мало, за нее конкуренция бешеная. Вроде как рост такой искусственный на бюджетных деньгах, а доходы растут реально. И зарплаты растут реально.
Когда кто-то начнет говорить: «Тетенька, вы все врете», я всегда спрашиваю: «Простите, пожалуйста, а вы где работаете?» Если человек сидит на бюджетной занятости, где индексация по официально измеряемой инфляции (7,5%), или он пенсионер, где в IV квартале 2023-го и весь 2024 год реальные пенсии снижались, то есть их индексировали так, что инфляция была выше, и деньги сжирались — если вы там, конечно, вы мне не поверите, потому что ваш житейский опыт говорит обратное. Но есть прекрасное, большое аналитическое исследование Центробанка: 60% населения увеличили свои доходы. При этом, примерно четверть — это те, кто привязан к большим бюджетным потокам тем или иным образом. Около 10% — ни туда, ни сюда, около нуля, а еще четверть ухудшили свои доходы.
Инфляция вроде как вышла на плато. Нужно еще несколько месяцев, чтобы мы поняли, что она затормозилась, динамика роста стала нулевой или немножко пошла вниз. В марте инфляция составила 10,5% — это официальные цифры. [Но] я очень уважаю исследовательскую структуру академическую — Центр макроэкономического анализа и [краткосрочного] прогнозирования. Они еще считают инфляцию по корзине для бедных — для них она достигает 16%. Вы понимаете, как люди по-разному чувствуют эту инфляцию?»
Кто ощущает на себе высокую ставку ЦБ
«Вы же заметили, что я вам назвала в качестве драйверов роста? ВПК. Так ВПК чаще всего в гробу эту [высокую ключевую] ставку видал. Вы видели, какой дефицит федерального бюджета по январю-февралю? Он выше годового запланированного. В чем причина? Третий год подряд происходит авансирование ВПК — они получают до 80% выплаты в виде аванса, их не волнует ставка. Она бьет по гражданским отраслям, и я вам только что сказала, что экспортные не растут. «Пищевка» [идет] вниз и так далее — вот по ним ставка бьет. По стройке она бьет, потому что в основном это заемные деньги. Экономика разделилась на две части: ту, которой бюджет обеспечивает более-менее безбедное существование, ставка не волнует.
[Та часть экономики, которая растет] — она полурыночная с костылями. Цены растут и там, и расходы федерального бюджета на содержание военно-промышленного комплекса каждый год растут. Сказать, что она совсем плановая, директивная, я не могу, потому что все-таки цена формируется, исходя из издержек каких-то».
Какие компании могут вернуться в Россию
«Когда у нас в России идет большой передел собственности в пользу определенных лиц и групп лиц, мне становится понятно, что даже и здесь все нездорово. Крупные ретейлеры вернуться в принципе могут, потому что они не так много потеряли, за исключением IKEA, которая потеряла три завода, помимо торговых центров, где она рулила. Производители одежды, обувщики скорее могут вернуться. Знаете, почему? Мне почему-то до сих пор кажется, что иностранный лейбл на одежде нравится россиянам. Может, я ошибаюсь, но вот как-то это легко заходит на рынок. И потом, китайцы не заменили [европейские бренды]. Хотя, отшив идет в Китае, но лейбл-то должен быть правильный. Турки не заменили.
Что потеряли эти ретейлеры? Арендуемые торговые площади, а потом на маркетплейсах распродали остатки. Согласитесь, они не умерли от этих потерь. Значит, их память будет короче по поводу возврата. Те, кто терял производственные активы, будут сильно думать. Про автопром не знаю, потому что с европейским автопромом у них там дома не здорово, у них плохой рынок сбыта. И может быть, если им что-то пообещают, может быть, Volkswagen и вернется, потому что у него очень непростая экономическая ситуация дома.
Если бы вы меня спросили про ранжирование западных компаний по привлекательности возвращения, это можно было бы обсудить. Но проранжировать прием западных компаний со стороны российских властей — увольте. Потому что система принятия решений в России никогда не была прозрачной. А когда там еще прикладывается чувство возмездия или интересы третьих лиц, согласитесь, это гроссмейстерская задачка — понять итоговый вектор».
«Политику формируют силовики, а рабочая сила нужна бизнесу»
«Если снижаются темпы роста, если, как говорят нам вежливо, экономика охлаждается, то ведь спрос на рабочую силу подстраивается. Если вы посмотрите на вакансии, их заявляется все-таки поменьше сейчас. Потому что бизнес подстраивается под то, что есть. Он не видит бешеных перспектив роста, потому что с продажами надо разбираться, и у него нет возможности дальше наращивать издержки на рабочую силу. Экономика придет к другому равновесию. Темпы низкие, спрос — какой уж есть, переманивание останется железно на ключевых позициях с высокими компетенциями. Сварщиков пятого или шестого разряда, токарей высших разрядов переманивали, переманивают и будут переманивать. Их просто мало, и они многим нужны. А вот массовые профессии будут подстраиваться под то, что есть.
Но для меня сейчас другой вопрос интереснее: вот эта антимигрантская политика, жуткая совершенно, в условиях острейшего дефицита рабочей силы. Политику формируют силовики, а спрос на рабочую силу заявляет бизнес. Что там будет? Антимигрантская политика добавила напряженности на рынке труда, и как следствие, еще более сузила возможности роста российской экономики».
Также в интервью Натальи Зубаревич: почему разговоры о дефиците IT-специалистов потеряли актуальность, как живется малому бизнесу и как меняется структура потребления россиян. Полную версию смотрите на канале Forbes в YouTube, а также в VK.
